Добавлено (03.03.2008, 13:31)
---------------------------------------------
Добавлено (21.02.2008, 13:30)
---------------------------------------------
Это так для затравки)))
Ща пытаюсь писать о вампирах..... с результатами ознакомлю))

Добавлено (24.02.2008, 18:20)
---------------------------------------------
Пока чего-то пишется не очень)))
Эмоций маловато)))
Однакож мона еще ченить подкинуть родом из воспаленного сознания меня))))

Добавлено (24.02.2008, 18:22)
---------------------------------------------
Жизни.
Посвящается Hitman
Осень. Тяжелые, переполненные смертью листья с неслышным стоном падают на землю. Время лириков и самоубийц. Небо плачет как человек, потерявший единственного друга – ни истерики, ни эмоций, тихо, но уже не в состоянии остановиться. Ты, кажется, еще жив, но в душе зияет рана и властвует боль, которой нет дела до того, что ждало тебя впереди, она лишь раздирает душу на куски, бросая их в бездну молчаливого ледяного безумия. Адски длинные, зимние ночи еще впереди.
Октябрьский парк, площадь, усыпанная мертвыми листьями и оттого похожая на кладбище, в окружении деревьев сеющих больше ненужной им смертью. Ничего не понимающие дети, бегущие сквозь завалы листьев и неведающие, почему у их матерей поселилась в глазах слепая тоска...
...Человек в черном плаще, сидящий на скамеечке на площади. Ему почему-то до слез приятно наблюдать за детьми, которые играют с тем, что для него просто вещественное олицетворение смерти. Они не способны тосковать, нет в их душах шрамов оставленных такими вот Октябрями. Пока нет. У него таких шрамов было намного больше, чем хотелось бы. Он не был кем-то особенным, просто время, отпущенное ему, было, наверное, отмерено слишком щедрой рукой. Мальчик лет пяти, подбежавший к нему со смехом, поймав его взгляд, еще долго стоял, пытаясь вернуть на лицо улыбку. В газах человека не было злобы, просто тоска и слезы где-то на дне, слезы не пролившиеся когда-то очень давно. Холодный взгляд лишь скользнул по нему и задержался в замутненных страхом глазах. Спустя очень длинное мгновение человек чуть слышно произнес: «Беги малыш, играй», и взгляд его потух, устремившись куда-то в запредельные дали. Мальчик неуверенно попятился и, отойдя на пару шагов, побежал туда, где стояла его мать. Когда он остановился, на глазах у него были наивные детские слезы. Он плакал сам не понимая почему, плакал прижимаясь к матери, тоску по которой почувствовал в глазах незнакомого человека. Когда женщина все-таки добилась от сына объяснений, что же случилось, мальчик только сказал очень странную фразу: «Тот дядя, он плакал, плакал обо мне, и о тебе, мама, он тоже плакал, в его глазах слезы, он смотрел на меня, как будто я умер, я знаю, и он плакал, и я почувствовал это, это страшно. Мама, почему этот дядя плакал?».
Когда человек встал, у него по лицу пролегли две влажных дорожки. Просто нечаянные слезы...
Когда-то давно этот человек, как и все жил и радовался этому. В тот день все изменилось безвозвратно... Кладбище. Октябрьский дождь, который никогда уже не прекратится в душах стоящих здесь людей. Он стоял рядом с ними, но не видел и не чувствовал рядом никого. Каждый пришедший сюда понял, что его душа закрылась от страшного удара нанесенного судьбой. Их было всего трое: он и пожилая семейная пара, и не было более человека возжелавшего испытать чувства, которые пережил он, закапывая собственную душу под двухметровый слой осенней земли. Он засыпал землей все то, что любил, и эта холодная тяжесть навсегда поселилась там, где раньше был дом его любви...
Он не умер – не хватило сил, но судьба отмерила ему во сто крат большее испытание: умирать сотни дней подряд, умирать каждый день, с тем чтобы, проснувшись, воскреснуть, лишь преумножив боль в своей душе...
Этот человек когда-то верил в людей, считая их своими братьями и сестрами. Сейчас его душа тосковала по прохожим, которых он видел, ослепленная их неверием в самих себя. Человек в черном плаще, идущий сейчас по усыпанной листьями аллее, много раз видел смерть. Он думал, что знал ее в лицо, но один лишь раз почувствовав кожей ее дыхание, каждой частичкой души услышав ее тихие шаги у себя за спиной, и разглядев в навсегда помутневших глазах тех единственных, кто был дорог, ее холодный взор, он понял, на сколько сильно ошибся. Нет смысла в познании, если не сможешь сохранить полученное. Урок оказался невостребованным. Просто, наверное, он вдруг предположил, что если ты видишь Ее каждый день, она быстрее вспомнит о тебе самом...
Толстый лысый коротышка, еле-еле отдышавшись, привалился к косяку тяжелой металлической двери, и позволил себе минуту покоя. «Ну наконец-то,- вертелось у него в голове,- еще один день навстречу свободе и безмятежности, долой страх и этих чертовых охранников. Только тут до него дошло, что в квартире, занимающей целый этаж роскошной высотки, удивительно тихо и темно. Охранников лично им нанятых некое время назад нигде не было видно. Инстинкт сработал прежде разума, и толстяк рванулся по коридору туда, где был его кабинет. Распахнув дверь, он машинально включил свет, и первым, что бросилось в глаза, были тела его охранников лежащие в лужах собственной крови. Это же было и последним, что он успел увидеть – мир вдруг рванулся ему навстречу с огромной скоростью, и он провалился в колючую тьму.
Очнулся он на полу со скованными наручниками за спиной руками. На него сверху вниз смотрел человек в черном кожаном плаще. В руке он держал пистолет с глушителем и лазерным целеуказателем направленный в пол. Оружие наемного убийцы, который не нуждается в страхе жертвы, просто делает свою работу.
- Где диск? У тебя три попытки, я жду.
- Кто ты, урод, развяжи не то потом худо будет, когда я тебя найду, понял да.
- Попытка номер два.
- Слышь ты, гнида, я не шучу, ты меня еще попомнишь, я тебя найду, понял ты, потом не кричи, понял мразь, я тебя запомнил.
- Попытка номер три.
Парень подошел ближе и посмотрел на лежащего у его ног толстяка. Он даже не пытался встать, думая, что этот отморозок просто не понял, с кем связался. Толстяк взглянул ему в глаза, ожидая увидеть там, злобу пополам со страхом, но вдруг осознал, что видит там только тоску, тоску по нему самому, просто по человеку, который для этого парня уже был мертв.
- Слушай, парень прости, погорячился я, слушай, диск в сейфе, код: 125689, там за картиной, только ты это, слушай, развяжи, а, развяжи, и замнем это, диск не мой я забуду о твоем визите, только ты развяжи, а.
Последнюю фразу толстяк почти простонал. Ему было наплевать на многое, но только не на собственную жизнь. Парень убрал пистолет под плащ и сделал шаг по направлению к лежащему. В глазах толстяка загорелась надежда: «Неужели, неужели он повелся, ну мальчик, давай, смелее». Парень грубо вздернул лежащего на колени, снял наручники и... не дав даже вновь почувствовать свободные руки, доведенным до автоматизма движением свернул толстяку шею. Тело обмякло и повалилось на пол. Парень направился в сторону указанной толстяком картины. Предстояло лишь доделать контракт и передать товар заказчику. Толстяк очень ему помог, хотя ему даже это уже не способно было помочь. Таков был контракт...
Холодный октябрь, время лириков и самоубийц, людей знакомых со смертью не понаслышке. Человек в черном плаще сел в припаркованную возле парка машину, достал пистолет, проверил обойму, перезарядил и убрал обратно. Затем позвонил по телефону и отправился по направлению к центру города. Контракт был получен, его ждала еще одна встреча с тем, чье место было по ту сторону черты. Там, где его уже давно ждали. В который раз он надеялся, что сегодня придет его очередь пересечь эту черту. А октябрьский дождь, не переставая, капал, оплакивая живущих, и зная то, что они так старались забыть.